• мэттью олдридж (17.04.1948 - 02.08.1986) - отец. художник и писатель родом из австралии, человек наивный, беззащитный и далёкий от самостоятельности - был оторван от реальности максимально, но таким позитивным мечтателям всё нипочём. его одержимость японской культурой переросла в любовь к японке, и хотару, их единственный ребёнок, была желанна. её появление на свет не омрачила даже смерть матери, хотя, стоит признать, папе после этого стало в разы сложнее жить; сам он, казалось, мог питаться маковой росой и энергией солнца, но дочь требовалось кормить, одевать, воспитывать… хастлер из мэттью вышел не в пример лучше художника, а отец лучше мужа. но ненадолго - спустя десять лет мама, видимо не одобрившая нового брака, позвала его к себе. эгоистичная женщина была эта ханако, честное слово.
• мацуо реёко (06.12.1957 - 02.08.1986) - мачеха, вторая жена отца. молодая, красивая, невероятно упрямая (не менее невероятно проблемная, потому что от первого мужа сбежала. кто же, вы думаете, виноват в их с мэттью смерти? не будем показывать пальцем, в надгробия тыкать пальцами неприлично). впрочем, она была приятной в общении и к хотару относилась хорошо.
• мацуо каору (13.03.1979 - 08.06.2013) - сводный брат. вместе они жили всего лишь три с небольшим года, и этот живой, проказливый ребёнок скрашивал досуг старшей сестры, даже казался родным. увы-увы, три десятилетия вдали друг от друга не только сделали их разными людьми, но и внушили маленькому хорошему мальчику чувство непогрешимости. на нём закончились живые родственники ханако, что, вообще-то, весьма печально.
• номуро мамору-сан (12.01.1941 - 15.07.1996) - попечитель, забравший под своё покровительство ребёнка из детского дома. один из санро-кай в айдзукотетсу-кай, он нуждался в исполнителе, способном помочь в заработке на персистентах, и девочка-сирота с подходящими силами устраивала его вполне; не устраивало её своеволие, но вода камень точит, а упрямую девчонку можно сломать и не провоцируя упрямство. за десять лет “заботы” он не только сломал характер хотару, но и саму хотару тоже - так исполнительница не просто потеряла свою ценность, но и стала опасной. ах, кто бы знал.
• рэйвен оуэллет (03.03.1987 - 06.07.1921)
а нет, подождите, эта просто сучка.

• номуро мамору-сан (12.01.1941 - 15.07.1996) - см. выше; бывший покровитель достаточно переломал подопечную для того, чтобы она перестала ощущать себя человеком, здоровой, адекватной или хотя бы достойной права на жизнь.
все последующие важные люди в её окружении так или иначе старались нивелировать этот эффект. нивелировали, нивелировали, да не выненивелировали.
• симицу акико (63) - судья, рассматривавшая дело о смерти мамору-сана. вместо смертной казни отправила убийцу в психиатрическую лечебницу и навещала там, в меру сил решив помочь реабилитироваться.
• беноит ганьон (81) - странный француз, спонсор художественных самоистязаний хотару. в 2000 году перевёз “музу” в канаду, оформил новые документы, новую жизнь и (постепенно) новый взгляд на взаимодействие с личностью, что по умолчанию имеет преимущество над другим, уязвимым человеком. он же и показал, что не все люди обязательно плохие. с его появлением в жизни девушки началась эра странненьких.
• рейра адлер (48) - или доктор адлер. психиатр, нанятая месье ганьоном, и переехавшая за пациенткой в японию годы спустя. всё ещё консультирует не только её, но редко покидает обжитую территорию. способностей лишена, однако приличные дивиденды и компания побитых жизнью азиатов не только позволили ей продолжить научную работу, но и показать себя отменным специалистом - как минимум, за полтора десятка лет она сумела заставить упрямую пациентку задуматься, что, возможно, она не совсем вещь и совсем человек. процесс, правда, идёт не шатко, не валко, с периодическими пробуксовками. если бы ещё так эта доктор адлер не лезла под кожу.
• рэйвен оуэллет (34 !!!) всё ещё сучка. изначально человек, которого можно было использовать вместо опоры в мире изобразительного искусства, где зрение подчас играет большую роль. потом персональный помощник, личный менеджер, даже друг, возможно, - женщина, только-только начавшая рассматривать этот концепт, по глупости наложила его на личность, находящуюся в её обществе самое большое количество времени.
обвести жирным и указать как основную причину пробуксовок.
подчинённые, подопечные, бывшие спонсируемые или просто интересные личности, взятые под крыло, счёту которым нет.

* * *
мэттью олдридж был хорошим человеком. фанатично увлечённый японией молодой писатель, талантливый, хотя и бедный, художник, он пытался держаться на плаву сам и поддерживать малолетнюю дочь, очень рано оставшуюся без матери. получалось спорно, однако лучше, чем можно было ожидать от настолько не приспособленного к миру существа: по меньшей мере его более чем приятная внешность располагала к себе потенциальных мамочек и бабушек, так что ни в тёплой еде, ни во внимании, ни в женской руке у хатори недостатка не было; ещё не выбравшись из пелёнок, она уже гениально, по словам отца, рисовала,а выбравшись, с подачи родителя начала заниматься каллиграфией - если те каракули каллиграфией можно было назвать.
мэттью олдридж был хорошим человеком - инфантильный мечтатель, на многое готовый ради единственного ребёнка, он забросил писательство и едва ли зарабатывал на картинах столько, сколько утверждал,пусть и работал постоянно; женщины, заказывающие у него портреты, появлялись у них дома каждый день, словно дежурили у двери.
естественно ничего странного в этом хотару не находила. вечерами она засыпала под рассказы мэттью о глобальных планах словно под сказки - в общем-то, сказками они и были. увы, не сбылись.

* * *
ей было восемь, когда вернувшийся с работы мэттью заявил, что вот теперь-то они будут по-настоящему счастливы; воплощением этого счастья стали реёко, на которой отец женился через пару месяцев после знакомства, и её пятилетний сын каору. целых два года до несчастного случая они были дружной семьёй.
потом от дружной семьи остались только сироты.
смерть в этом доме оказалась неожиданной и крайне неприятной гостьей. хотару ещё даже не успела прийти в себя от факта, что раскрасившийся не так давно в разные оттенки мир рядом с телами родных вернулся обратно в нейтральное, словно подтверждая, что их больше нет, как неожиданно осталась совсем одна: каору забрали родители реёко, которым чужой ребёнок был только обузой.
вроде бы мысль о благополучии младшего брата должна была её радовать, но. жизнь ребёнка-полукровки в детском доме может быть не очень приятна - до этого с травлей среди сверстников или равнодушием взрослых она не сталкивалась никогда и совершенно не понимала, ни за что (ах, простите, её родители умерли), ни что с этим делать. реальный мир без поддержки семьи оказался довольно холодным и далёким от удобства местом, а папа, её замечательный добрый и мечтательный папа, был хорошим человеком, но чудовищно недальновидным - после него дочери остались разве что воспоминания и тоска. даже многочисленные ласковые дамы, баловавшие ребёнка своего фаворита, заморозились как только его не стало.
и гены. совсем недавно пробудившаяся способность плохо поддавалась контролю, могла нанести вред при физическом контакте, так что вместо обычной школы девочку отправили в специальную, для трудных детей, где тоже относились как к животному - жива и ладно.
в какой-то момент она поддалась этому настроению, словно деревенея. потом поняла, что выхода всего два: либо подчиниться обстоятельствам, либо бунтовать, наводя шороху среди таких же, как она, оторванных от общества. бунт удавался ей с переменным успехом.

* * *
появившийся в её жизни год спустя макото-сан был поначалу встречен со звериным недоверием. но подкармливал, проявлял внимание и заботился о “дочери друга” он так, словно ребёнок был ему как родной, так что вскоре хотару оттаяла, соглашаясь на предложение о патронаже.
как показало время - зря. её действительно подкармливали как собаку, вырабатывая доверие, и нуждались как раз в собаке, гончей, способной выслеживать и добывать персистенты: способность хотару вкупе с её юным возрастом давали неплохой старт для потенциальной гав-гав.
макото-сан был хорошим хозяином, успешно сочетающим кнут и пряник; если хотару хорошо справлялась со своими задачами, её ждала награда по высшему разряду - всё, чего девочка бы ни захотела, доставалось ей по первому слову, в свободное от занятий и тренировок время она могла заниматься абсолютно всем, чем хотела. пряник был хорош, но и кнут не отставал от него: до физических наказаний хозяин не опускался, в них буквально не было нужды; зачем, если сломать зависящего от взрослого ребёнка есть иные способы? она не замечала ужесточения в подходе, потому что шло то постепенно. к пятнадцати годам к диете девушки добавились стабильные, три раза в день, приёмы препаратов, усиляющих способности, а наказания за малейший промах она отбывала в тёмной комнате до тех пор, пока макото-сана не устраивали извинения, либо не нужна была помощь подопечной.
в голову перечить не приходило, всё-таки работала она на общий интерес, а что плохо умела контролировать уничтожающую персистенты сторону своего дара - её собственная ошибка. в ошибках исполнителя заказчик виноват быть не может, верно? а за хорошо выполненную работу ей платили, так что тогда это казалось равноценным обменом.
медленно, словно камень, подпираемый усталым сизифом, с этого же возраста её организм начал сбоить: сначала были просто слишком резкие перепады цвета в ауре, становившейся всё более яркой и вызывающей сильные головные боли вплоть до обмороков, потом нарушения в работе пищеварительного тракта, полностью пропадающее зрение, совершенно рандомные приступы аллергии непонятно на что и постоянная слабость. нанятые хозяином специалисты обследовали её, отменяли старые препараты, назначали новые, но мир перед глазами тускнел, а еда по большей части просилась обратно. она чувствовала голод, растущий из сопровождающих повсеместно усталости и недовольства - постоянно, он; как медленно поглощающее разум чудовище красноватой дымкой собирался под векам и болезненно выкручивал всё существо на особенно яркие вспышки перед глазами, и униматься не желал, какую бы диету ей не назначали, но хотя бы затухал на какое-то время. сперва.
макото-сан заботился о ней в меру сил, в конце концов, смерти такого ценного кадра он совершенно не хотел и по возможности старался беречь. увы, камень катился с горы всё быстрей, и хотару чувствовала за это невероятную вину - она буквально не могла справиться с простейшим из всего, что могла бы сделать, с собой же. именно из-за её ущербности и неспособности себя контролировать ставшие дороже благодаря необходимости в сопровождении выгодность свою потеряли совсем: из десяти последних персистентов, которые должна была извлечь для хозяина, девушка уничтожила все. удивительно, что физически в какой-то степени после этого ей становилось легче, но ни капли психологически.
позже совершенно случайно хотару узнала, что отменённые, казалось бы, врачами вещества давать ей на самом деле не переставали, потому что максимум, что они могли сделать - истощить ресурсы организма, в крайнем случае вызвать совместимые с жизнью побочные эффекты. как жить без зрения, видя одну только ауру, и будучи неспособной банально питаться, она представить себе не могла, но это уже не было проблемой покровителя - к тому моменту макото-сан нашёл подопечной замену, а в в её задачу входило обучить новенького и потом, видимо, без сожалений и жалоб влиться в обычную жизнь: всё равно бесполезна, даже больше - вредитель.
увы, именно этот момент послушная собачка выбрала, чтобы начать кусать руку, её кормившую.
она была обижена - но не на порчу собственного здоровья. скорее на то, что сделали это без её ведома. настроение мало напоминало мстительное, скорее жажду самоуничтожения: без целей в жизни, без понимания, как жить без них, без поддержки и крыши над головой что оставалось хотару делать? её не учили, единственное, чему её действительно учили, это поиск ценных предметов при помощи дара, но и здесь всё пошло не по плану. так какой смысл был бы в желании жить, если польза в минус?
итог - причинение смерти в состоянии аффекта. макото-сан умер от её рук, сама хотару после едва поднялась с больничной койки. в психлечебнице.

* * *
долгое время она, как и родные хозяина, настаивавшие на смертной казни для убийцы достойного человека, внесшего большой вклад в общество (а на покрывающие тело татуировки внимания обращать не стоит), считала, что вердикт судьи, вынесшей приказ о медицинской экспертизе для истощённой до состояния умертвия молоденькой девчонки - неудача. да, ей невероятно повезло, что разбирала дело женщина, увидевшая в двадцатилетней сироте собственную дочь - симицу-доно закрыла дело, а в качестве превентивной меры отправила нестабильную девчонку лечиться. клетка с бархатным ошейником шипами внутрь сменилась на клетку со смирительной рубашкой.
сколько раз хотару пыталась покончить с собой - не помнит. помнит огромное, заполняющее всё пространство палаты чувство голода, дробящее оттенки перед глазами в хаотичную дымку; оно рвалось наружу, порываясь наполнить себя изнутри чем угодно - искусанными до мяса ногтями, пальцами в кровь, вещами, людьми, но не насыщалось, только росло в совершенно неконтролируемого монстра. странное чувство, ему будто нравились её страдания; от них оно становилось словно сильнее.
и странно, наверно, что в какой-то момент она в попытке сбежать от чудовища в своей голове ухватилась за обещание помочь ей с чувством голода. с одной стороны, та самая судья, симицу-доно, вмешивалась не в своё дело, с другой она искренне пыталась помочь человеку, не имеющему к ней никакого отношения. её просьба перестать пытаться покончить с собой и заняться хоть чем-то прозвучала для хотару как вызов; она не умела им противостоять, к тому же попытки самоубийства проваливались все до единой - даже откусить себе язык пациентке не позволили - воистину несправедливость.
первое время за попытками рисовать за ней следили - словно в голову слепой девчонки в самом деле могла прийти мысль съесть краски или истыкать себя кистями; как будто это могло привести к чему-то перманентному кроме потери глаз, право. она достаточно быстро выработала систему, деля холст на области, которые в итоге и использовала как координаты; яркие схематичные образы цветов и птиц рисовались на бумаге, деревянных панелях и веерах, а позже, когда симицу-доно увидела законченные рисунки, на ширмах тоже. судья даже нашла покупателей для картин хотару.
всё это мало помогало справиться с последствиями пребывания под заботой мамору-сана, просто добавило новую манию - она не могла видеть собственных рисунков, но продолжать рисовать это совершенно не мешало. очередной уступ по пути из ямы? не совсем, потому что обещание своё судья сдержала; она регулярно разговаривала с пациенткой, полностью разобрала её дело и придумала теорию о потенциальных причинах истощения девушки. для дальнейшей работы с ней необходимо было привлечение посторонних, так что деньги, полученные за продажу картин, пригодились в дальнейшем.
увы, от чувства вины, добротно перемешанного с недоверием, это хотару не освободило - или не освободило ровно до того момента, пока теория не подтвердилась. в двадцать два она знала, что истощение, влияющее на её психическое состояние и здоровье организма, можно было предотвратить, в двадцать три - что избавиться от побочек “обучения” не получится, разве что нивелировать последствия, используя извлекаемую при помощи способности энергию для собственной подпитки. ещё два года спустя она примерно знала, сколько энергии необходимо для хотя бы подобия нормальной жизни и… снова оказалась в тупике?
где брать такое количество персистентов пациентке психиатрической клиники, абсолютно непонятно, если только по ночам умертвием ходить по палатам и вампирить с собратьев по несчастью. время от времени, когда ресурсов не хватало, она действительно пыталась так делать, с трудом представляя, каким образом такое поведение может сказаться на лечении, режиме содержания, в крайнем случае снятой благодаря выявленной психической нестабильности уголовной ответственности - маленькие дозы как будто бы ни на кого не влияли, но. ощущение хождения по краю и собственной отверженности только нарастало.

* * *
мир не без сумасшедших людей. одним из таких сумасшедших — иначе не назовёшь — оказался и месье ганьон, канадец, явившийся в японию за “мечтой”. отчасти иронично, что первую жизнь хотару дал увлечённый японским искусством художник-европеец, а шанс на вторую, знатно потратившись, увлечённый японским искусством европеец-коллекционер; он утверждал, что хотару гениальна. он утверждал, что жизнь, полная лишений, превратила её в цветок редчайших качеств, что в рисунках отображалось особенно ярко. что из обеспеченной жизни под крылом у существующего во имя прибыли дельца можно было назвать лишениями, она не понимала, как не понимала и того, как именно эти лишения отражались в рисунках; то, что, не различая цвета в силу избирательной слепоты, она создаёт нечто фантасмагорическое? воистину гений не признаёт границ реального мира.
однако. месье ганьон, этот пышущий энтузиазмом и с виду чудовищно недалёкий увлечённый человечек, готов был не только её содержать, но и вытащить из лечебницы, обеспечить регулярным питанием, лучшими условиями, даже стать личным донором - лишь бы только хотару продолжала рисовать.
в её жизни уже была такая история, так что совершенно естественным образом зависеть от потенциального спонсора девушка не хотела.
— что угодно, просто продолжай рисовать, — его аура отражалась под веками мутным лиловым с примесью зелени, аура переводчицы давила на виски психоделическим рыжим, — ещё было бы неплохо выучить французский. и английский.
зачем? за что?
за тем, что выкрали её вместе с забором. сказать, что хотару была разгневана неконтролируемыми изменениями в собственной жизни, в новой стране, с новым именем, без какого-либо знания языка или возможности ориентироваться в пространстве она готова была лопнуть от ярости, но лопнуть означало бы запачкать стены в купленном на её новое имя доме без возможности эпично продемонстрировать всю степень своего возмущения свидетелю в лице колленционера. у неё имелись слуги, репетиторы, любая необходимая литература, название которой стоило только озвучить, материалы, личный психиатр и специалист по способностям, помогающий сделать огрызок сил хотару эффективным, и… месье ганьон не появлялся на её пороге полгода, но прискакал потом, пышущий здоровьем и счастливый как малый ребёнок. обещал весь мир к её ногам ради выставки и пару человеческих жертв в придачу. или не пару, всё будет как хотару захочет.
люди от искусства воистину странные: в стремлении к получению эндорфинов они не видят преград, и если свою потрясающую находку месье ганьон видел диковинной бабочкой, она, опасаясь повторения старой истории, решила стать пауком - то есть буквально вытянуть из добровольно попавшегося в сети мотылька всё возможное.
тем более на другой стороне океана жить было действительно легче - во многом. как минимум никто здесь свеженаречённую йоко не считал убийцей.
шлюхой? возможно.
странной? несомненно.
опасной? спорно. в самом деле, что эта хрупенькая молодая женщина, выкрасившая рыжие волосы в алый,  могла сделать взрослому человеку, волосы повыдирать или расцарапать лицо? так для этого нужно хотя бы видеть, что собираешься вырывать.
чудной азиатской диковинкой, привезённой для не меньшего чудака? что ж, объективизация её не смущала, йоко и сама в некотором роде до сих пор считала себя вещью - разве что желание перестать существовать в какой-то момент исчерпало себя вместе с убеждённостью в собственной бесполезности; в конце концов, чтобы вещь была полезна, её нужно не ломать, а использовать по назначению.
месье ганьон пытался защищать подопечную; право, он как в первую встречу, так и во все последующие остался невероятно эмоциональным, увлеченным и потрясающе честным человеком. если бы не страх опять наступить на те же грабли, йоко обязательно доверила бы спонсору свою жизнь, вверяя целиком, но - страх оставался. чтобы продолжать представлять хоть какую-то ценность уже для себя, девушке требовалась опора в виде самостоятельности.
ею стала попытка создать собственную мастерскую - уже не просто рисовать, но реставрировать в том числе. навыки получались практикой и на курсах, за несколько лет девушка собрала неплохую команду, освоила менеджмент, нашла человека, который помог бы ей если не видеть, то хотя бы визуально представлять необходимый фронт работ.
забавно, какой популярности может придать успех на художественном поприще вопреки слепоте. как будто при наличии денег это действительно большое достижение.
хотя, пожалуй, стоит признать, что в некоторой степени отказ рисовать ауры можно считать достижением: вместо пошлых картиночек с внутренностями людей иногда, в крайнем случае, если не было лень, девушка соглашалась на эксперименты со скульптурой.
потом денег у неё на руках неожиданно стало столько, что не сосчитать, и думать о рациональных вложениях отпала нужда. что сделала йоко в первую очередь? нашла в японии благотворительные организации по помощи детям-сиротам. большая часть свободных средств оосавы, не уходящих на поддержание жизнедеятельности и хобби, направлялась туда - ещё часть была использована на то, чтобы проконтролировать рациональное использование поступивших ресурсов именно на детей. в детстве у неё не было длинноногого дядюшки, но сама она таковым могла стать, хотя больше внимания уделяла детям, у которых способности так и не проявились со временем; с годами в окружении йоко таких становилось всё больше - меньше соблазнов. почти половина нанятого ею штата начиная психиатром и заканчивая поваром были обычными людьми, и со временем число их начало только расти. она была не против платить за профильное обучение лишённых способностей подростков и не только, при условии, что образование подопечные не бросят.
забавно, учитывая, что сама йоко даже школу не закончила.

* * *
ещё забавнее было разыгрывать из себя что-то. красотку, серцеедку, ходячую жадность, очаровывающую далёких от творческой стези людей ради возможности пользоваться их слабостью и время от времени питаться ими же. у йоко были любимчики, несомненно. она не скрывала потенциальных последствий своих действий, но черту переступала крайне редко - и ещё реже подпускала к себе ближе расстояния вытянутой руки.
чуть ближе, и наполняющую её пустоту можно было бы разглядеть невооружённым взглядом.
один из любимчиков однажды пригласил даму сердца на аукцион, где вместо произведений искусства продавали людей, и йоко почти не глядя совершила покупку: у представленного публике “девственного” лота номер три была изумительная, насыщенная цветовая гамма, и, как выяснилось во время одного из изучающих прикосновений, способность передавать своё зрение. женщине нужен был такой человек - её предыдущая помощница, не справившись с постоянным напряжением, решила уволиться. это казалось естественным, как и необходимость отпустить от себя человека, без которого йоко была как без рук (и глаз). соответственно, нужно было найти нового.
“лоту номер три”, мисс оуэллет, рэйвен, требовались деньги для лечения больной матери. йоко заключила с ней контракт, дав неделю на подготовку - после девушку ждала работа, дополнительное обучение и тренировки для того, чтобы в дальнейшем способность не причиняла дискомфорта. оосаву - длительные манипуляции по организации чужого благополучия.
девушка справлялась, хотя, по словам сотрудников, выглядела уставшей. поначалу для зашивающейся студентки, успевающей ещё работать в другом месте, нагрузку требовалось сократить, хотя бы на первое время, пока привыкнет. медленно, но верно жизнь входила в ровную колею. со второй открытой оуэллет способностью колея стала даже ровнее, хотя, стоит отметить, довольно долгое время йоко не пользовалась бонусами - ровно до того момента, пока сотрудница не поинтересовалась, что именно делают с извлекаемой из неё энергией. ответ “ничего” при всей её правдивости не объяснил бы всех аспектов, увы. занятно, что рэйвен эта сторона жизни нанимательницы как будто не испугала.

* * *
занятно, что именно это время выбрал каору, чтобы вновь появиться в её жизни. ещё более занятно, что сводный брат, до этого не проявлявший к сестре-убийце никакого интереса, теперь нашёл её под новой личиной. но она, несмотря на сомнения медленно захватывающей всё больше сфер влияния помощницы, решила всё-таки встретиться со знакомым незнакомцем. как минимум чтобы не испытывать сожалений - в детстве каору был радостью хотару.
взрослая радость решила шантажировать сестру-убийцу. удивительно, как низко может пасть человек, ставший лудоманом и живущий не по доходам.
— по крайней мере, я никого не убил, - и правда, убийцы ведь нелюди. но он попытался, поняв, что ничего не получит.
стал трупом. печально? весьма. очередная зарубка в колоночке сожалений женщины. во-первых потому, что для неё он всё ещё оставался родным человеком. во-вторых потому, что связываться ещё и с его роднёй, будучи обвинённой в убийстве повторно, оосава не желала - психиатрические лечебницы ей всё ещё очень не нравились. в-третьих, пришлось потратиться на подчистку улик и придумывание новой истории. в-четвёртых, в дело вмешалась успевшая сместить за время её отсутствия в городе предыдущие группировки мафия. что-то связанное с итальянцами? странное. абсолютно незнакомое: с частью их предшественников она хотя бы была знакома благодаря предыдущему хозяину, но сотрудничать согласилась. перед этим, правда, йоко выплатила братов долг - даже опосредованно иметь что-то общее с личностями, изготавливающими медикаменты, влияющие на способности, не хотелось совершенно.
с другой стороны, иметь доступ к предметам искусства в японии и за её пределами - да, пожалуйста, дайте десять. даже итальянцев можно потерпеть. французов же терпела.

* * *
наблюдать за чужой личной жизнью со стороны, старательно не проявляя собственный интерес, было изумительным новым опытом - доктор адлер, поехавший за нанимательницей в японию, согласился бы с ней по всем статьям. и всё же вмешиваться в личные дела человека, зависящего от йоко материально, ради собственных сиюминутных желаний, казалось женщине бесчестным; она без того уже вовлекла девушку в собственные проблемы.
на самом деле, устань рэйвен в какой-то момент от количества исполняемых задач и давления - морального, этического, эмоционального - от работы на йоко, её отпустили бы без вопросов.
к сожалению, мисс оуэллет погибла ещё до того, как они подняли этот разговор. автомобильная авария. вновь - в четвёртый раз - не увидеть на месте ставшего важным человека ауры оказалось даже тяжелее, чем в прошлый, зная, кто тому причина. йоко ни капли не сомневалась, что поводом для смерти девушки могла стать её вовлечённость с преступную деятельность криминальных структур иваки. йоко понятия не имела, как сообщить чудовищную новость её матери. йоко инициировала расследование причин происшествия и известила о происходящем саманту, договорилась о том, что позже привезёт родный рэйвен её прах, но здесь и замерла на - месяц? два? ей будто вагу обрезали, полностью лишив и сил, и желания жить дальше. но от её благополучия зависело достаточно людей, чтобы продолжить его хотя бы изображать, так что спустя пару пустых страниц в мироощущении она приехала в торонто, чтобы выполнить данное родным оуэллет обещание.
и - сложилось. все действия рэйвен до аварии, отъезд яо, её девушки, из японии в канаду, поразительное спокойствие саманты, что с дочерью разговаривала каждый день, даже не по часу… знакомьтесь, рэйвен оуэллет, и она не испытывает к своей нанимательнице ни капли доверия. и ладно йоко, просто лишившаяся возможности смотреть на мир через призму нормального зрения - действия канадки подставили не только её коллег, но и детей, за которыми та присматривала, даже животных в приюте.
нет, оосава не злилась в тот момент - она была в ярости, достаточной, чтобы начать искать девушку несмотря даже на явное её нежелание иметь поблизости такого как йоко человека. как минимум для того, чтобы заставить эту дуру извиниться перед остальными, ведь с коллегами у девушки были хорошие отношения. верно? верно.
ещё напомнить, что после ещё одной такой выходки она действительно перестанет содержать саманту, раз уж бывшей сотруднице наплевать настолько. и плевать, что кто-то там жениться собирался - проведёт церемонию и приедет, а йоко подождёт.
вот только их отношения даже хуже, чем женщина может подумать, потому что оуэллет буквально сбегает со свадьбы.

• проживала в канаде начиная с 2000 года в сумме 13 лет. после часто оказывалась в разъездах;
• рост: 172 см; вес: 60 кг;
• волосы рыжие от природы подкрашивает в алый;
• за исключением нервных периодов (например чьих бы то ни было смертей) для своих лет выглядит потрясающе, фантастически, необыкновенно и, самое главное, дорого; криповенько, чтобы не обманывать ожидания потенциальных знакомых, но дорого;
• в силу относительной слепоты не может передвигаться без трости - и их в её распоряжении целая коллекция;
• также в силу относительной слепоты остальные органы чувств несколько компенсируют, но: предпочитает небольшие помещения и мягкие ненавязчивые запахи - из-за гулких звуков способна потеряться, от цветочных нот в духах визави может начать чихать;
• не ограничивает себя возможностями в помощи; да, у неё есть даже служанка, помогающая одеваться - эту роль оуэллет ещё не захватила;
• неплохо говорит на французском, английском, читает шрифт брайля. не может похвастаться классическим образованием или удобством собственной работы, но достаточно опытна и знает, когда нужно перепоручить обязанности кому-то другому - а штат у неё более чем достойный;
• как минимум три четверти заработанных йоко денег были потрачены на других людей. 30% из них - на саманту, мать рэйвен, её медицинское сопровождение и содержание;
• принципиальна, но только в вопросах людей, ей доверившихся - к таковым относит и добровольных доноров; принципиальна в вопросах применения способности. во всех остальных случаях её моральный компас ходит из стороны в сторону по серой грани;
• из всех общих тем йоко и рэйвен действительно сходятся только на одной: они обе не согласны с мнением саманты о том, что оосава - божий одуванчик.