принесу в лс

Ши перекатывается с пятки на носок и обратно, и деревянный, вытертый тысячами ног пол неприятно скрипит. На ней из одежды — чёрный комплект белья, выгодно оттеняющий бледную кожу. Она равнодушно смотрит на сутенера, ожидая, когда он позовёт. Он не зовёт. Ши плевать. Под красной матовой помадой сохнут губы, и она облизывает их, коротко касаясь проворным языком. Так делать можно. У Ши, как у идеально запрограммированного робота, имитирующего настоящую девочку, в голове список “нельзя и можно”. Ши знает его наизусть.

Она поджимает замёрзшие стопы, тайком трет их о голени, согреваясь. Туфли оставила в какой-то из рабочих комнат. Уже не помнит, в какой. Клиенты и комнаты сливаются в одно безликое пятно. Всего лишь работа, не хуже и не лучше других. Делаешь то, что велено, улыбаешься, имитируешь восторг и оргазм, а после получаешь деньги. На них, деньгах, завязано всё. Её, Ши, продали сутенеру шесть лет назад. Ей было тринадцать, она была смертельно напугана. Её семью только что убили наёмники. Не пощадили даже малышей. В живых осталась она одна. Не потому что особенно ценная. Просто понравилась. Тогда, зная, что ждёт её после, Ши бы предпочла присоединиться к своей стае. Будто кто-то её вообще спрашивает. Или когда-либо спрашивал. Те наёмники сунули её Рокко. Так отдают ненужную мебель при переезде. Ши помнит: Рокко недовольно скривил губы, похлопал её по щеке и оттянул куцую кофточку на груди. Груди у Ши тогда не было. Худая, нескладная, но с хорошеньким личиком. Рокко было похуй на неё в целом, но он забрал. Не выбросил на помойку. Так девочка стала Шайни “Ши” Рокко. Свою настоящую фамилию она предпочла забыть.

— Ши, подойди, — сутенер подзывает её к себе, и она послушно отходит от стены, у которой простояла почти час. Ши — хорошо дрессированная собака, отлично знающая и команды, и где её место. Сутенер говорит “к ноге”, и она бежит, имитируя довольную улыбку. На лице всё то же слепое равнодушие. Ши, как и многие в этой профессии, — всего лишь кукла. Её можно трогать, можно ласкать, можно бить. Большой функционал, допускающий за дополнительную плату любой степени извращения. На прошлой неделе была игрушкой в каком-то ритуале. Требовалось просто лежать на каменной плите и не двигаться. Её связали, облили кровью. Потом пустили по кругу. Сутенер был доволен. Ей было наплевать. Ши уже давно перестала воспринимать работу и издевательства чем-то выходящим за рамки. Человек привыкает ко всему. Даже к самому плохому. Ну, может быть, чуть проще имитировать восторг, когда клиент не требует ничего особенного. В основном — плевать, что, где, когда и как.

— Это Имир. Теперь ты принадлежишь ей, — Ши равнодушно кивает, принимая к сведению информацию. Сутенер — теперь уже, получается, бывший? — хлопает её по заднице, щёлкает резинкой кружевных трусиков. — Всё, давай, собирайся, — она не понимает: это такая шутка? Через пру часов её вернут обратно? Она пытается по глазам Рокко прочитать, что он имеет в виду, говоря всё это. У того на дне зрачков плавают черти. Он смеется, вытаскивает пачку с сигаретами и, кажется, теряет к ней всякий интерес. Ши так и стоит, переводя взгляд с него на Имир. Всё равно ничего не понимает.

Рокко не выглядит человеком, который очень любит шутить. Рокко выглядит человеком, способным вам во сне перерезать горло по пьяной запарке. Ши моргает медленно, заторможено. Она немного обдолбанная — какая-то лютая смесь наркоты, придуманная самим Рокко. Ши на ногах двадцать часов в сутки: девочки Рокко не простаивают и не позволяют ему терять деньги. У Ши на языке вертится вопрос. Глупый, раздражающий. Ши молчит, ожидая приказа от Имир. Вместо неё снова говорит Рокко: — собирайся, говорю, оглохла? — он подталкивает её, задавая направление. Шайни выворачивается, обиженно надувает губы.

— Я быстро, — обещает, перебирая ногами в сторону выхода. Значит… это не шутка. Ши не понимает ничего. Рокко раньше всегда отказывался её продавать. На ночь, на пару дней — да. Но не навсегда. Почему теперь? Почему именно сегодня? Надоела? Перестала приносить деньги? Просто разонравилась? Ши поднимается в комнату, где девочки спят прямо на полу на матрасах. Её матрас крайний у самой стены. Под ним запрятано маленькое зеркальце и несколько долларов в его крышке. Ши вытаскивает его, сдёргивает со стены нарисованную простым карандашом картинку. Это не она рисовала. Купила, когда проходила мимо. В тот редкий случай, когда Рокко разрешил выйти на улицу. В основном он держит своих девочек здесь. Полуголых, извечно голодных и немного апатично-сонных из-за хронического недосыпа. Именно поэтому здесь в таком ходу стимуляторы. Шлюха не может себе позволить задремать или быть невнимательной.

Ши суёт в маленький джинсовый рюкзачок свои скудные вещи. Несколько комплектов белья, шорты, майку и простенькое, но теплое платье. Быстро втискивается в узкие джинсы, заправляет в них клетчатую рубашку, доставшуюся от Марты, и накидывает на плечи куртку. На ногах — старые кроссовки. Рабочие туфли — обе пары — Шайни решает оставить здесь. Наверное, Имир захочет звать её полным именем? Или тоже предпочтёт огрызок? Ши не из тех, что задают вопросы. Ши из тех, кого обычно и не замечают. Невидимка. Девочка-призрак. Она помнит, как первое время отчаянно хотела, чтобы на улице её заметили, чтобы подошли и спросили, предложили помощи. Но никто не обращал внимание на худого, плохо одетого подростка, бредущего по своим делам. Тем более никто не обращает внимание на взрослую девицу, одетую, как и многие, вызывающее и броско. Даже сейчас рубашка не застёгнута до конца. В вырезе отчетливо видно кружево бюстгальтера. К жизни шлюхи тоже, как ни странно, адаптируешься быстро. Пошлость перестаёт казаться пошлостью, тело становится просто телом. Единицей товарно-денежных отношений.

Шайни касается на прощание холодных стен, оклеенных такими же вызывающими и пошлыми обоями, как и она сама. Шайни провела здесь почти шесть лет. Это её дом. Тот, другой, она предпочла навсегда вычеркнуть из своей памяти. Совсем неважно, кем она была или кем могла стать. Родителей убили. Её продали. Во второй раз за девятнадцать лет. Но, наверное, не в последний.

Она останавливается напротив Имир, ожидая дальнейших указаний. Имир не выглядит человеком, покупающим проституток. Куда там, она даже не выглядит человеком, который в принципе пользуется услугами или знает лично хоть одну проститутку. Такие сюда не ходят. Такие к этому дому и близко не подходят. Зачем ей Ши? Вместо комнатной ручкой собачки? Возможно. Кто-то покупает кошек, кто-то заводит рыбок в аквариуме. А кто-то берёт домой проститутку. Ши привыкла быть живым товаром. Ши больше удивится, что кто-то видит в ней человека, нежели тому, что кому-то принадлежит. Всего-навсего одушевленный аксессуар. Будет делать всё, что скажут. Буквально.

Жизнь моя - книга картинок,
Только картинок в ней нет.
Вечно веду поединок,
Но тень убивает свет.

Что может быть интересного в обычной книге сказок? Это ведь просто истории. Быль. Призванная рассказывать детям о драконах и прекрасных принцессах, в сказках есть непременно отважный герой и пройдя испытания обретает мужество и силу. Сказки часто таят в себе глубокие значения, которые могут затрагивать самые глубокие уголки человеческой души. Под красочными обложками и миром фантазии скрываются жизненные уроки, мудрость и нежные нити человеческих чувств. В каждой сказке закопана истина о том, как преодолеть трудности, как найти силы в себе, даже когда кажется, что весь мир против тебя.

Жаль, в жизни все иначе.

В жизни ты понимаешь, что как бы ни старался все это впустую. И от этого на душе становится горько. Он столько раз искал способ снять проклятие, а ответ всегда один. И ни один чернокнижник не в состоянии исправить это. Нечто, что как говорил оракул началось очень давно. Ник хмурится.  Раздражение никуда не ушло. С каждым словом Мартина невидимая стена, которой Ник отгородился от людей начинает давать трещину за трещиной. Ник скрещивает руки на груди. В желтоватых глазах Микки на секунду он будто видит вертикальные кошачьи зрачки и это… завораживает.

- Предпочитаю больше скандинавские мифы, - ехидно отзывается Рэй. Он почти не лукавит. Хотя в последнее время чаще зарывался в трактаты по магии. Темной магии. Если бы Ник мог выбрать самостоятельно магический путь, то непременно стал темным магом или некромантом. Это сложное искусство, но до чего увлекательное.

Ник хочет послать Микки, но это будет слишком банально. Попросить не подходить к себе. Уже отчетливо осознавая – бесполезно. Он сам не в состоянии отгородиться от этого заполняющего грудь странным теплом чувства. Если до этого можно было игнорировать существование Мартина, то теперь он просто не сможет это сделать.

- Приберегу его для следующего раза.

Микки читают сказку, а Николас будто заворожённый. Перед глазами пелена. Он отчетливо слышит, как волны бьются о скалы. Родная стихия. Родина Марьи Моревны зовет его. Чувства… Двоякие и образ мужчины с холодными голубыми глазами, что некогда сердце разбил. Больно. Больно, ведь он как сейчас помнит прикосновения холодных пальцев к оголённой коже. Помнит это безграничное чувство любви разрывающее сердце на части. Когда тебя разрывает между нежностью и необходимостью исполнить долг. Чувства, которых он не знал, люди, которых не встречал… Картины мелькают перед глазами. Хочется бежать отсюда. Из душной библиотеки, от этого странного парня, укрыться в родных стенах отцовского особняка. Заняться ритуалами. Темная магия не пугала, она убаюкивала, дарила чувство немого покоя ведь мрак способен поглотить абсолютно все. Любые эмоции, воспоминания, горести и печали.
Но Ник не сдвигается с места. Горло стискивают невидимые тиски. Он помнит Кота. Кот был едким, саркастичным, но совсем не таким злым каким его описывают в историях. Людоед. Подумаешь, поймал пару путников. А чтобы выжить после встречи с ним нужно было проявить ум и смекалку, заслужить доверие было и того сложнее. Могло ли такое создание искренне любить? Ответ очевиден, коль отдал он свою жизнь за Марью.

Не стоило.

Она его не любила.

…или все-таки любила. Перед немым взором возникает картина. В как в глухом лесу они сидели все вместе у костра. Марья, Иван Царевич, Водяной и присоединившийся к их странной компании волею обстоятельств, Кот-Баюн. В эти ночи под звездным небом, когда огонь танцевал в пламени, их странная компания собиралась вместе. Марья ощущала волшебство в воздухе, как будто лес и костер становились свидетелями нечто большего, чем просто встреча героев из разных миров. Костер становился свидетелем их разговоров, шуток и тихих моментов сближения. Марья чувствовала, как в ее жизни, словно в сказке, начинают происходить чудеса.  Прежде чем осознать свои чувства к Баюну, она нередко ловила мимолетные взгляды янтарных глаз. Кот изучал ее. Посиделки у костра в глухом лесу стали моментами, наполненными таинственной энергией, которая манила ее к Баюну, словно магнит. Она видела, как он обращается в человека всего несколько раз. Украдкой наблюдая за ним, изучая. Марья невольно отмечала, как Кот-Баюн сопровождая ее в путешествии  старается быть незаметно быть рядом. Его янтарные глаза раскрывали ей часть его души, таинственной и непостижимой. В каждом его движении, в каждом взгляде, она видела нечто, что заставляло ее сердце биться сильнее. Мимолетные моменты сближения, когда он превращался в человека, становились для Марьи как волшебными моментами, наполняя ее душу царевны теплом и нежностью. Она постигала тайны его природы и чувствовала, что между ними возникает нечто большее, чем просто дружба. В глазах Баюна, даже в его кошачьей форме, она читала искру, словно призыв к чему-то глубокому и непознаваемому. Как страшно Марье было испытать это чувство снова. Чувства, совершенно чужие, непонятные Николасу заставляют сердце рваться на части. Не было у них с Баюном будущего, ведь судьбою Марье было уготовано занять трон отца. Повелевать морями и океанами. Быть хранителем покоя морей.

Невыносимо.

- Марья Моревна поступила глупо. Ей надо было убить Кощея, - в голосе звучат нотки сожаления. – Убить Чародея в момент последней встречи на Буяне. Закончить все это еще тогда, до того, как тот, кого она любила беззаветно променял душу на силу. Девушки очень глупые, да?

Он усмехается наблюдая за реакцией Микки. Видимо сказка и его проняла. Так, что сердце выбивается из груди и становится сложно дышать.

- Курю, - Ник разрываемый противоречивыми чувствами послушно следует за Микки. – Ты очень похож на кота из сказки, - будто между делом бросает парень. - Как думаешь, был у них шанс?